Харпер Ли и Умберто Эко сделали для нас все

«Эта книга — «Имя Розы» — сделала меня взрослой, а «Убить пересмешника» вернула в детство» — честная история о том, что на самом деле значит для нас уход любимых писателей.

Главное

Дети знаменитостей, которые захватили мир

Как поспать прямо в офисе

Почему и в 30 лет вам не поздно поменять работу

Какая работа вас ждет в будущем году

5 зимних супов, которые согреют в мороз

Читайте также

Эффективный бизнес иностранным инвесторам мы не продаем

5 отличных рецептов для самых смелых

«Алмаз-Антей» идет на экспорт

Есть, как мне кажется, некоторая изощренная симметрия в том, как от нас — простых массовых зрителей, слушателей и читателей — уходят важные нам люди. Сначала парой ушли Боуи и Рикман, сделавшие для визуальной культуры чуть больше чем всё. Теперь же — опять же парой — ушли Нелл Харпер Ли и профессор Умберто Эко, люди, которые (о, я даже не знаю, как выразиться так, чтобы это прозвучало по возможности уместно) сделали для культуры, для нас всё.

По идее ничего слишком удивительного, излишне трагического и даже, простите, особенно страшного нет в том, что умерли два человека преклонного возраста, прожившие прекрасные жизни, прожившие эти жизни так, как им хотелось, что в нынешнем мире редкая редкость.

Но когда эти два человека — писатели, то обычный маленький читатель вроде меня чувствует в этот момент горчайший прилив какой-то вселенской несправедливости, что-то вроде «о нет, моя книга умерла».

Это, разумеется, довольно глупое и иррациональное чувство, однако, мне кажется, стыдиться этого чувства не стоит, потому что — что же еще остается делать маленьким обычным читателям, у которых никогда в жизни не было шанса познакомиться с живыми, настоящими, человеческими версиями Эко и Ли и которым пришлось долго и взволнованно жать руки их литературным воплощениям, их книгам.

Wikimedia Commons

Писательница Харпер Ли

Чувство такое, что, когда ты только смутно помнишь, что за твоей любимой историей стоит реальный человек, потому что этот человек всегда выглядит как газетное фото или чужое воспоминание, он неожиданно размывается до размеров книги, сливается с историей / нарративом, который в определенный момент твоей жизни стал для тебя на миллиметрик, но больше жизни, и вот тогда, и вот тогда, когда он умирает, ты вдруг понимаешь, что книга закончилась, что это и была та самая настоящая последняя глава и конец, и теперь все: рыхлые куски твоей индивидуальной истории гулко стучат в переплет.

Это как будто бы их книги для нас заканчиваются не на слове «конец», а ровно на том моменте, когда мы понимаем, что они не бессмертны.

Я прочла «Имя Розы» в двадцать, и эта книга сделала меня взрослой, потому что профессор, не церемонясь, вписал в мой любимый детективный жанр приблизительно полмира и показал, что это можно делать просто и понятно, без нарочитого академического снобизма (но с приятным строго внутренним смешком).

Wikimedia Commons

Писатель Умберто Эко

Я прочла «To Kill a Mockingbird» («Убить пересмешника»), и эта книга вернула меня в детство, к радостям простого, золотого, понятного чтения и к тому, оставшемуся где-то там же второму «полмиру», в котором ты точно знал, как надо поступить правильно, чтобы не было стыдно за себя как человека.

Beauty is terror, разумеется, потому что нельзя было самую капельку не испугаться их огромного таланта миропостроения, который все это время сосуществовал рядом с нами, но в то же время красота их книг — это еще и непередаваемое восхищение перед тем, как ты с размаху оказывался в средневековом монастыре, в зимних днях, в Средних веках, в библиотеках и голове потерявшего память букиниста, в красно-пыльной Алабаме, в коротких штанишках, в… в… в…

И красота эта настолько удивительна, что я оставляю за собой право не ставить точку.

Автор — редактор, переводчик романа Донны Тартт «Щегол», автор блога о литературе.

Источник